Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы в самом деле умеете управлять лодкой?
Лу Няньци имел те же опасения, что и лодочник, однако он страшно боялся переспрашивать, ведь тогда Сюаньминь мог передумать, так что ему оставалось лишь подавить свои сомнения и, с нетерпением и подозрением не сводя глаз с Сюаньминя и Цзян Шинина, последовать за ними в лодку.
Прежде чем ступить на борт, Сюаньминь мимоходом сломал ветку тростника.
Лу Няньци как раз недоумевал, зачем ему понадобился тростник, когда увидел, что Сюаньминь достал из-за пазухи сложенный жёлтый талисман, шлепком прикрепил его к носу чёрной лодки и сказал: «Плыви», после чего свесил ветку тростника, которую держал в руке, в воду. Лодочка откликнулась на голос и тут же двинулась, медленно рассекая воду и отходя от берега. Сюаньминь слегка тряхнул тростник, и нос изменил направление, нацелившись прямиком на островки посреди реки.
Несколько мгновений Няньци пристально рассматривал кажущийся знакомым жёлтый талисман, пока наконец не вспомнил, что это тот же, что прежде Сюаньминь приклеил ему ко лбу. Он немедленно вознегодовал: «Ты не мог придумать что-то новое?»
Пусть даже был талисман, управляющий каждым движением лодки, и ветка тростника, задающая направление, Сюэ Сянь по-прежнему не вполне доверял Сюаньминю. Он молча вскарабкался к горловине потайного мешочка и, не подавая ни звука, уставился на тростник в его руке, ни на миг не отводя взгляда.
Он смотрел так некоторое время и, не стерпев, поднял лицо к Сюаньминю, спрашивая:
— Зачем ты ищешь Лу Шицзю? Тоже чтобы он нашёл кого-то по предмету?
Только Сюаньминь собирался ответить, как вдруг рядом послышался крик Лу Няньци.
Глава 21: Слепой гадатель (4)
Что за переполох?
Сюэ Сянь посмотрел в сторону звука и увидел, что его источник, стоявший у носа и заметивший что-то, испугался и отшатнулся на шаг, но, оступившись, упал на задницу. Он упёрся ладонью в дно лодки, снова вскрикнул — уже от боли — и резко отдёрнул руку. Впрочем, было уже слишком поздно — его правую ладонь рассекал глубокий порез, из которого хлынула горячая кровь.
— В чём дело? — Цзян Шинин ухватил его за запястье и большим пальцем умело зажал рану. — Обо что ты порезался?
— О железо, кажется. — Ледяные пальцы заставили Лу Няньци вздрогнуть от холода, и он бессознательно отдёрнул руку.
Рядом с местом, где он упал, оказался кусочек железа, что застрял в зазоре между досками. На нём всё ещё алела кровь — очевидно, это и был виновник.
Цзян Шинин огляделся по сторонам и подхватил забытую лодочником флягу.
— Будет немного больно, потерпи, — с этими словами он достал пробку из горлышка и, ничуть не скупясь, полил ладонь Лу Няньци вином.
— А-а, убить меня хочешь!.. — Лу Няньци оказался не готов и душераздирающе завопил во всё горло: — Больно-больно-больно-больно-больно! Очень жжёт! С-с-с… У-у!..
— И зачем такие траурные завывания? Зажми ненадолго, — Цзян Шинин с детства жил в лечебнице и привык к тому, как люди в рыданиях зовут отца с матушкой, потому остался совершенно непоколебимым.
Было невероятно холодно, снежная мгла так и не отступила, и пролитое на руку вино быстро остыло, а кровь перестала бежать ручьём. Лу Няньци, продолжая раздражённо пыхтеть, раскрыл ладонь и с выражением глубокого страдания и нестерпимой обиды нахмурил брови.
Цзян Шинин же зачерпнул речной воды и аккуратно смыл кровь вокруг раны, после чего стряхнул капли с рук и сел в стороне.
Без крови стали отчётливо видны линии на ладони Лу Няньци. Взглянув, Сюаньминь чуть нахмурился и, попросту подойдя и поймав его запястье, склонил голову, всмотревшись на мгновение.
Лу Няньци не сдержал насмешки, бросив жёстко:
— Ещё один любитель разглядывать линии рук.
— Что значит ещё один? Кто другой?
Сюэ Сянь отозвался, не задумываясь. Сначала он и не обратил внимания, посчитав, что Сюаньминь смотрит на рану мальчишки. Услышав же сказанное, он высунулся из горловины и присмотрелся к линиям руки Лу Няньци, но тотчас застыл от удивления.
— Ну, Лу Шицзю, — помимо того случая, когда Няньци в полной растерянности воскликнул «Шицзю», он всегда звал его полным именем.
— Рассматривал… линии на ладони? — Цзян Шинин не мог не поднять голову. Согласно тому, что говорил Сюэ Сянь, этот Лу Шицзю был слеп, так как он мог рассматривать? И если уж об этом зашла речь, ему и прежде казалось странным, что слепец вот так взял и без колебаний в одиночку отправился на остров посреди реки. Как он будет справляться там? Всё время ходить наощупь?
Лу Няньци услышал, как он выделил слово «рассматривал», и бросил, скривившись:
— С точки зрения обычного человека он действительно слеп, но он в состоянии передвигаться самостоятельно, просто ходит очень медленно. Всё потому, что он способен «видеть» некоторые вещи, недоступные простым людям, как он сам говорил, это ци и образы. Звучит как бред, во всяком случае, я ничего не понял.
Закончив рассказывать, он снова спросил Сюаньминя:
— Что, в конце концов, не так с линиями на моих ладонях? Он регулярно тянет мою руку и «смотрит» по полдня, смотрит и вместе с тем поглаживает некоторые линии, приговаривает что-то, я скоро не выдержу. Я спрашивал его, но он сказал, что это пустяки и что узоры на ладонях говорят о долголетии, только юность, вероятно, будет непростой, и он хочет посмотреть, что я в итоге извлеку из трудностей.
Цзян Шинин промолчал. Этот старший брат нечто.
Вот только… долголетие?
Сюэ Сянь, рассмотрев эти линии, почувствовал, что сам и вовсе ни малейшего понятия не имеет, что значит «долголетие»!
Этому Лу Няньци очевидно было суждено прожить мало и умереть в юности. Средняя из линий Великой Триады[45] обозначала продолжительность жизни — и была необычайно короткой, она не доходила даже до центра ладони, внезапно обрываясь; что говорить о долголетии — дожив до пятнадцати лет, уже следовало преисполниться благодарности Небесам. Сюэ Сянь снова без слов поднял голову и присмотрелся к лицу Няньци.
Прежде он не замечал, но сейчас, внимательно приглядевшись, обнаружил, что тяньчжун[46] у Лу Няньци проваливается, глаза расставлены широко, он постоянно беспокоен, а по мингуну[47] у него рассыпаны родинки — именно что облик того, кому написана несчастливая судьба умереть молодым.
Так каким же образом этот Лу Шицзю рассмотрел здесь долголетие?
Впрочем, о подобной
